Пьесы

ОБНИМАРКЕТ

Пьеса в двух действиях

 

Действующие лица:

ПОЛИНА, 32 года

ДИМА, 29 лет


 

Первое действие

 

Сухой Лог, город в Свердловской области. Наши дни. Сентябрь. Бабье лето. Улица Комбайнеров. Обычная квартира в панельном доме. Четвертый этаж. В комнате темно. За складной желтой ширмой стоит просторная двуспальная кровать с отпиленными ножками и две тумбочки по бокам. На той, что справа, — ваза с конфетами и mp3-плеер. На той, что слева, — рамка с фотографией. С другой стороны ширмы — диван, кресло, комод, сервант, круглый стол, стулья. На столе скатерть в цветочек. И еще одна ваза с конфетами. ПОЛИНА — полная брюнетка. Ей 32. Она практически без макияжа, только губы накрашены. У нее в волосах сверкают две ярко-розовые пряди, а на шее — этнический кулон. Она в джинсах, в футболке с божьей коровкой на груди и в расстегнутом малиновом свободном кардигане с бахромой. На стене большой плакат с видом ночного Нью-Йорка. Полина меняет постельное белье. Взбивает подушки. Ненадолго раскрывает тяжелые коричневые шторы, отчего в комнате сразу становится светло. На подоконнике стоят два горшка с цветами: герань и алоэ. Она открывает форточку. Останавливается у окна, поднимает голову к небу, закрывает глаза и наслаждается солнцем. Она загорает — последние теплые дни. Звонок в дверь. Полина открывает. На пороге ДИМА. Ему 29. На нем серый костюм из шерсти и белая рубашка. Он в очках с толстыми линзами. В левой руке держит набитый чем-то черный портфель. В правой — одну красную розу.

ДИМА. Фирма «Светлана» тут?

Молчание.

 

ДИМА. Факт тот, что больше не было роз. Одна.

ПОЛИНА. Что?

ДИМА. Что?

ПОЛИНА. Fine! Thanks!

ДИМА. Что?

ПОЛИНА. Вы же Дима?

ДИМА. Дима.

ПОЛИНА. Nice to meet you, Dima! Вы проходите, проходите.

ДИМА. Я извиняюсь. Рано, да? В подъезде подожду.

ПОЛИНА. Зачем в подъезде? Двенадцать.

ДИМА. На 12:30 вроде…

ПОЛИНА. Нет, вы на двенадцать. Будете уху?

ДИМА. Уху?

ПОЛИНА. Ну да. Вы проходите-проходите. А что на голодный желудок-то?

ДИМА. Даже не знаю как-то. Факт тот, что лучше, наверное, не надо перед этим.

ПОЛИНА. Ой, ну вы тоже скажете. Как будто мы в космос собрались.

ДИМА. Вы поймите правильно, у меня как-то это все впервые.

ПОЛИНА. Да все в порядке. Расслабьтесь. Вы ведь уже здесь. Ничего особенного в этом нет. Абсолютно естественно.

ДИМА. Естественно…

ПОЛИНА. Ну так что, Дима? Будете уху?

ДИМА. Ну можно.

ПОЛИНА. Вот и правильно.

Полина уходит на кухню. Дима сидит на диване. Оглядывается по сторонам. Все с любопытством рассматривает. Полина возвращается с подносом. На нем тарелка с ухой, пирог, варенье и две кружки с чаем. Садятся за стол. Полина ухаживает за Димой.

ПОЛИНА. Ешьте давайте. А то у меня целое ведро.

ДИМА. Зачем вам столько?

ПОЛИНА. Это с поминок. Баба Нюра у нас наверху померла, а на поминки никто не пришел.

ДИМА. Ой, все-таки, я думаю, что не стоит перед этим. (Отодвигает тарелку.)

ПОЛИНА. Ну хоть пирог с капустой попробуйте. Горяченький еще.

ДИМА. Да нет, наверное.

ПОЛИНА. Как нет-то? Только из духовки. Горячий.

ДИМА. Да нет, наверное, не буду.

ПОЛИНА. Ну ладно, давайте без этих, без никаких. По кусочку. И начнем.

ДИМА. Я сразу скажу. У меня это в первый раз. Я не уверен… Не обещаю…

ПОЛИНА. Ешьте-ешьте. Кровать без ножек — в лес не убежит.

Дима откусывает пирог, ему тут же попадается рыбья кость, он давится, кашляет, задыхается.

ДИМА. Вы! Вы!

ПОЛИНА. Ой. Кажется, забыла.

ДИМА. Вы! Вы же сказали, с капустой?!

ПОЛИНА. Рыбно-капустный. Не сказала.

Дима кашляет, задыхается. Полина со всей силы бьет Диму по спине.

ДИМА. Вы что? С ума сошли?

ПОЛИНА. Простите. Вылетело.

ДИМА. Вылетело, вылетело. Все вылетело. Так ведь и убить можно.

ПОЛИНА. Ну простите, простите. А я уж обрадовалась, думала, сейчас скажете: «Какая вкуснятина!»

ДИМА (вытирается салфеткой, делает глубокий выдох). Вкуснятина! Выдумщица вы просто. Надо додуматься. В капусту рыбу… Рукодельница вы!

ПОЛИНА. Правда? Понравилось? На самом деле, там костей-то… Так… Кот наплакал. Для вкуса.

ДИМА. Я люблю для вкуса…

ПОЛИНА. Тогда варенье. Пробуйте. Там тоже косточки.

Дима изумленно смотрит на Полину.

ПОЛИНА. Не бойтесь. Не рыбьи. (Смеется.) Абрикосовые.

ДИМА. У вас прямо какой-то храм на крови. Кругом кости.

ПОЛИНА. Малина с абрикосовыми косточками для вкуса. Наверное, не ели такого?

ДИМА. Наверное, не ели.

Пьет чай. Дима достает газету.

ДИМА. Тут сказано: фирма «Светлана», и все такое… Вы давно этим, Светлана?

ПОЛИНА. Мама.

ДИМА. Мама?

ПОЛИНА. Это мама. Не я.

ДИМА. Так я не к вам, получается? Факт тот, что цветы маме.

ПОЛИНА. Мама моя Светлана. А я Полина.

ДИМА. Вы… Вдвоем, что ли, этим? Вы, конечно, извините меня. Но тут так не написано. (Показывает газету.) У меня и так впервые… А тут еще ваша мама. Вообще не факт.

ПОЛИНА. Да она умерла.

ДИМА. Ой… (Пауза.) Здесь, что ли?

ПОЛИНА. Зачем здесь? В Ленинграде. Давно уже. Я маленькая была. Просто название в ее честь. Я вот о чем.

ДИМА. А-а-а! А я уж испугался. Семейный, думаю, у вас бизнес.

ПОЛИНА. Какой там? Так. Гуманитарная помощь. Просто людям помогаю.

ДИМА. Не бьют они вас за помощь-то вашу?

ПОЛИНА. Кто? Люди?

ДИМА. Жены людей.

ПОЛИНА. Нет. Ко мне ведь и женщины приходят. Вот в Америке наоборот.

ДИМА. Там бьют, да?

ПОЛИНА. Кого?

ДИМА. Ну вы сказали, там наоборот.

ПОЛИНА. Я хотела сказать, что в Америке чаще мужчины приходят. А у нас женщины.

ДИМА. Это что получается, у нас женщины богаче мужиков, что ли?

ПОЛИНА. При чем здесь?

ДИМА. Ну а сколько вот у вас час стоит? Тут не написано.

ПОЛИНА. Да что вы? Какой час?

ДИМА. Что, мало часа, да?

ПОЛИНА. Перестаньте. Бесплатно же.

ДИМА. Ой. Как бесплатно? Это как-то неудобно. Неловко как-то.

ПОЛИНА. Ну не знаю… Некоторые в первый раз с другом приходят, если стесняются.

ДИМА. А вы что, и групповой тоже?

ПОЛИНА. А мне какая разница? Один, два… Единственно, если вдвоем, то вот тогда точно часа мало. Надо полтора-два хотя бы.

ДИМА. Как у вас все серьезно. А вы это… Не устанете?

ПОЛИНА. Обижаете. Годы практики.

ДИМА. Вы прямо профессионалка.

ПОЛИНА. Ну а как? Фирма.

ДИМА. Красотишка… А где будем?

ПОЛИНА. В смысле?

ДИМА. Ну прямо здесь или где?

ПОЛИНА (смеется). Ну хотите на кухне. Смешной вы. Вот же кровать.

ДИМА. Нет, не поймите неправильно. Я не для себя. Я просто спросить. Факт тот, что, если клиент хочет в другом месте, вы не будете?

ПОЛИНА. Нет. Я только здесь принимаю.

Заканчивают с чаем.

ПОЛИНА. Вам как? Телевизор, может, включить?

ДИМА. Не знаю. Как лучше?

ПОЛИНА. Кому как.

ДИМА. У вас там DVD или что-то такое есть?

ПОЛИНА. Нет, он не показывает.

ДИМА. Сами говорите включить.

ПОЛИНА. Ну нам же не смотреть. Главное, что разговаривает выразительно.

ДИМА. Вы простите, я не совсем понял. Вы прям громко, что ли, хотите? Это тогда не факт. Вообще не факт. Мне привык по-тихому.

ПОЛИНА. Ой, Дима, у вас какие-то устаревшие представления. Ну можно же и без всего, без звука. Не обязательно что-то включать. Я просто так спросила. Ну что? Давайте начнем?

ДИМА. Что, прямо сейчас?

ПОЛИНА. Ну а когда?

ДИМА. Я не могу сейчас.

ПОЛИНА. Хм. Сами пришли. А теперь сразу «не могу».

ДИМА. Прямо сейчас не могу. Мне бы в туалет сначала.

ПОЛИНА. А! Так это welcome! Идите. Я подожду.

Дима уходит. Натыкается на дверь. Поправляет очки. Через несколько минут возвращается практически голый. На нем только трусы, носки и очки. Полина соскакивает с кровати.

ПОЛИНА. Вы что?

ДИМА. Что? И трусы тоже?

ПОЛИНА. Какие трусы?

ДИМА. Что, не нравлюсь? Совсем?

ПОЛИНА. Да вы о чем вообще?

ДИМА. Извиняюсь тогда. Я же говорил, у меня первый раз. Не факт. Совсем не факт. Я пойду тогда.

Дима в спешке берет портфель и прямо в трусах направляется в сторону выхода. Опять натыкается на дверь, поправляет очки.

ПОЛИНА. А! Кажется, я поняла.

Полина останавливает Диму.

ПОЛИНА. Ну куда вы пошли? Осень на дворе. Холодно же.

ДИМА. Да. Осень. Холодно. Да.

Дима одевается прямо в комнате. Полина отвернулась, смотрит в окно.

ПОЛИНА. Я люблю осень… Бабье лето…

ДИМА. Да.. Извините… Меня… Я пойду тогда…

ПОЛИНА. Я думала, вы знаете. «Светлана» — это клуб объятий. Мы тут просто обнимаемся. Обнимаемся. В прямом смысле. Без всяких задних мыслей.

ДИМА. Я зачем? Я вообще без задних.

ПОЛИНА. А вы, наверное, как женщину меня восприняли, да?

ДИМА. Нет.

ПОЛИНА. Да как нет-то?

ДИМА. Да нет.

ПОЛИНА. Да да.

ДИМА. Да нет.

ПОЛИНА. Да да.

ДИМА. Да нет.

ПОЛИНА. Да да. Да!

ДИМА. Да нет же!

ПОЛИНА. А что тогда разделись?

ДИМА. Ну… Жарко. Чтобы тело дышало.

ПОЛИНА. Надышались?

ДИМА. Ну… У врача же надо? А вы мне как врач. Так сказать, показать, где свербит. Обозначить проблематику. Показать проблемную зону.

ПОЛИНА. Больше не показывайте.

Дима продолжает одеваться.

ДИМА. Хорошо, хорошо. Но вы меня тоже поймите. Весь день в костюме. Везде. Кругом эта колбаса…

ПОЛИНА. Колбаса?

ДИМА. Точно! Колбаса же!

ПОЛИНА. Какая колбаса?

ДИМА. Хорошо, что напомнили! Я же вам колбасы принес!

Дима достает из портфеля и подает Полине палку колбасы.

ПОЛИНА. Зачем? Это лишнее. Вы и так уже цветы купили. (Указывает на одну розу в вазе.)

ДИМА. Не переживайте. Я не покупал. Это я с работы утащил.

ПОЛИНА. Цветы? Для меня? Украли? Ну зачем вы, Дима? Не стоило.

ДИМА. Почему украл-то? Купил.

ПОЛИНА. Сами говорите «утащил».

ДИМА. Так это про колбасу. Я на мясокомбинате работаю, «Екатерина». Знаете такой?

ПОЛИНА. Он же в Екатеринбурге вроде?

ДИМА. Так и есть. Холдинг-то большой. Вот сейчас еще ваш Сухоложскспецколбас поглотили. Теперь месяца два тут буду.

ПОЛИНА. Значит, животных? (Показывает жест «секир-башка».)

ДИМА. Да вы что? Да я мухи не обижу. Я менеджер по персоналу. Людей увольняю.

ПОЛИНА. Муху — жалко, а человека не жалко?

ДИМА. Так не я же… Руководство… Я что? Я просто. Я сообщаю.

ПОЛИНА. И нравится вам ваша работа?

ДИМА. Нравится, да. Но желательно найти другую.

ПОЛИНА. А я цирковой веду. В ДК Огнеупорщиков. Ставлю детям номера… В кольцах, в трапециях…

ДИМА (удивленно). Да ну? Сами, что ли? В трапециях?

ПОЛИНА. Нет. В воздухе нет. Я не работаю. Мое дело — научить. Чтобы они летали, как птицы. (Смеется.) А мои крылышки уже давно обломали.

ПОЛИНА. А мне кажется, вы могли бы. Вы зря. Да. И в трапециях. И в кольцах.

ДИМА. Да нет. Ну что вы? Ну какие кольца? Я уже ни в какие ворота не влезаю. Ну что, попробуем еще раз?

ДИМА. Не знаю. Не факт, что получится. Вообще не факт.

ПОЛИНА. Ложитесь тогда слева. (Указывает на кровать.) Хотите, я шторы закрою? Без света как-то more comfortable, да?

ДИМА. Что?

ПОЛИНА. А что? Темнота — друг молодежи. Вы же — молодежь?

Полина прикрывает шторы. В комнате становится темнее. Затем она ложится на кровать справа. Дима слева. Друг друга не трогают пока.

ДИМА. Не знаю. Двадцать девять.

ПОЛИНА. Ой! Вы еще такой молодой!

ДИМА. А вы что, уже не такая?

ПОЛИНА. Нет… Ну в смысле, не то чтобы… Скажем, уже не так молода, как хотелось бы. I’m thirty two.

ДИМА. Пятьдесят два?! Вообще не скажешь! Ни капельки! Я думал, ну максимум сорок!

ПОЛИНА. Thirty two. Тридцать два.

ДИМА. А! Ну да! Да. Я просто округлил. Кто-то просто английский в школе не учил.

ПОЛИНА. А какой учили?

ДИМА. Английский. Не до конца просто. Не доучил.

ПОЛИНА. Так я могу с вами и английским позаниматься.

ДИМА. Владеете, что ли?

ПОЛИНА. Я с детства на двух языках. У меня папа был лучший переводчик в Ленинграде.

ДИМА. Все мы гости на этой земле.

ПОЛИНА. Да папа-то жив.

ДИМА. А-а-а. А я уж думал, и папа. У вас тут все как-то…

ПОЛИНА. Нет. Зачем? Папа с сестрой в Нью-Йорке.

ДИМА. В отпуске? Отдыхают?

ПОЛИНА. Живут.

ДИМА. Как можно жить в отпуске?

ПОЛИНА. Живут в Нью-Йорке. Давно уже. Больше двадцати лет.

ДИМА. А вас-то как сюда?

ПОЛИНА. Я с шести лет в Сухом Логу. Пока мама не умерла, жили в Питере. Потом папу в Америку по работе отправили. А я сюда, к тете Наде.

ДИМА. Факт тот, что сестра поехала, а вы нет?

ПОЛИНА. Так сестра-то там родилась. Потом уже. Второй брак.

ДИМА. Второй всегда брак.

ПОЛИНА. Давайте начнем с позы номер один. «Объятия простые». Лежите прямо. Туловище ровно. Ничего не дергайте. Руки по швам. И расслабьтесь. Я вас сейчас обниму.

Полина обнимает Диму. Он вдруг начинает рыдать.

ПОЛИНА. Что с вами?

ДИМА. Больно.

ПОЛИНА. Простите. Я нечаянно.

ДИМА. Не тут. А тут. Меня просто никто никогда не обнимал.

ПОЛИНА. Как никогда? А родители где?

ДИМА. Да кто их знает. Я детдомовский.

Плачет. Молчание.

ПОЛИНА (протягивает Диме вазу с конфетами). Хотите «Коровку»?

ДИМА (всхлипывает). Хочу-у-у.

Едят конфеты.

ПОЛИНА. Любите «Коровку»?

ДИМА (всхлипывает). Люблю-ю-ю…

ПОЛИНА. И я. Вот видите, всего один день, а сколько у нас уже общего? Я, когда приуною, всегда «Коровку» уговариваю.

ДИМА. Хорошо уговариваете.

ПОЛИНА. Да. Сейчас я не в форме немного. Сама как коровка, да?

ДИМА (указывает на ее футболку, где нарисована божья коровка). Вы — божья коровка.

Пауза.

ПОЛИНА. А хотите — поплачем вместе?

ДИМА. А можно лучше еще «Коровку»?

ПОЛИНА. Ладно.

Полина подает Диме еще конфеты. Он ест. Затем она обнимает его. Какое-то время они молча лежат в объятиях друг друга. Потом Дима начинает проталкивать свою руку Полине под шею.

ПОЛИНА. Что вы делаете?

ДИМА. Пытаюсь попасть.

ПОЛИНА. Куда?

ДИМА. Ну, за вас, туда. Руки не знаю просто куда.

ПОЛИНА. Угу, не знаете. Больная голова рукам покоя не дает. Да, Дима?

ДИМА. Не знаю, куда руки девать. Правда.

ПОЛИНА. Положите по швам. Я же вам сказала.

ДИМА. Неудобно как-то.

ПОЛИНА. Ну хорошо. Положите сюда.

Полина берет руку Димы и сама кладет ее себе чуть ниже талии.

ПОЛИНА. Ну не сюда же.

ДИМА. Так вы же сами.

ПОЛИНА. Ну повыше чуть-чуть.

Дима кладет руку выше. Почти на грудь. Но делает это как-то грубо.

ПОЛИНА. Что вы делаете?

ДИМА. А как надо?

ПОЛИНА. Ну не так же, наверное. Вы что, один, что ли живете?

ДИМА. Угу.

ПОЛИНА. И не женаты?

ДИМА. Кому я сдался?

ПОЛИНА. Почему? Молодой, видный. Букет вон принесли. Джентльмен.

ДИМА. Вы тоже. Ничего в смысле. (Кладет руку Полине на голову.)

ПОЛИНА. Ну куда вы опять?

ДИМА. Волосы у вас вот мягкие.

ПОЛИНА (кокетливо). Мои? Да вы что? Нет!

ДИМА. А я думал, ваши… Неужели парик?

ПОЛИНА. Зачем парик? Все натуральное. (Поправляет съехавший парик. Принюхивается.) Чувствуете? Вы чувствуете? Запах дыма. Чувствуете?

ДИМА. Горите?

ПОЛИНА. На улице. Ребята, наверное, листья жгут. Любите, когда костром пахнет?

ДИМА. Не знаю.

ПОЛИНА. Мы тоже в детстве. Наберем листьев… Костры жгли, печенки постоянно делали.

ДИМА. Печень?

ПОЛИНА. Картошку. Ну, печенки! Не знаете, что ли? В углях. (Молчание.) Я рада, что здесь выросла. В Америке бы такого не было. (Пауза.) Вам нравится, как картошка пахнет? Горячая. С корочкой. Прямо из костра.

ДИМА. Да не знаю я. У меня гайморит.

ПОЛИНА. Гайморит? Так что вы раньше-то не сказали? Я бы вам арома-объятия сделала.

ДИМА. Это как?

ПОЛИНА. Стрелки чеснока поджигаю. При гайморите самое лучшее.

ДИМА. Нет, сейчас-то нету. Был, в смысле, в школе.  А потом осложнения, все такое. Вот. Теперь я без запахов живу. Не чувствую.

ПОЛИНА. Как? Совсем, что ли?

ДИМА. Ничего не чувствую. Совсем. (Пауза.) Да нормально. Я уже привык. Зато можно в автобусе всегда сесть с каким-нибудь алкашом.

ПОЛИНА. Зачем?

Полина кладет одну ногу сверху на Диму. Диме явно тяжело. Он пытается скинуть ее.

ПОЛИНА. Не двигайтесь. Это объятия “Грация”. Так зачем с алкашом-то?

ДИМА. Ну все равно с ним никто не сядет. Перегар. Воняет. А мне какая разница? Хоть целуйся.

ПОЛИНА. Я бы не смогла.

ДИМА. Я образно. Я тоже не целуюсь.

ПОЛИНА. Я бы не смогла без запахов. Они же душу лечат. Душа не тело — не обнимешь. Помню, маленькая зимой накатаюсь на горке. Домой прибегу. Вся сырая. Штаны стоят. А у тети Нади чай со смородиной. Горяченький еще. Руки холодные-холодные, варежками пахнут. Знаете, запах такой снега и сырой шерсти? Ну вот. А берешь кружку, и все — отогреваются, и запах уже другой.

ДИМА. А где она у вас?

ПОЛИНА. Кто?

ДИМА. Ваша Надя тетя.

ПОЛИНА. Я хотела сказать, бывает, один и тот же запах связан и с хорошим, и с плохим. Вот руки. Когда сырыми варежками пахнут. Для меня это всегда был запах детства. Дом. Уют. А прошлой зимой, когда тетю Надю хоронили, я тоже была в варежках. Домой пришла, понюхала… А руки уже по-другому пахнут — сырой шерстью и землей. Уже не детством.

ДИМА. Ну вот, я же говорю. Все у вас тут. Точно храм на крови. Вы, получается, одна?

ПОЛИНА. Ну почему сразу одна? Нет. Не одна. Я же вам говорила. У меня сестра и папа в Нью-Йорке. И вообще. Положите на меня ногу.

ДИМА. Ой, я так не могу.

ПОЛИНА. Что значит “не могу”? Это методика. Кладите.

Дима нерешительно кладет на Полину ногу.

ПОЛИНА. Смелее-смелее.

Полина быстро сверху прижимает Димину ногу своей ногой.

ПОЛИНА. Объятия “Бумеранг”. Сейчас происходит обмен энергиями. Нам всем этого не хватает. Живем в такое время…

ДИМА. Вы, получается, тут живете, а сестра с папой там.

ПОЛИНА. Ну я же езжу к ним. Вот за последние десять лет уже два раза была.

ДИМА. Зачастили.

ПОЛИНА. «Светлана». Это же оттуда. Идея-то американская. Александра, ну, папина жена вторая, она как раз в аналогичной фирме работает. «Объятия по найму» называется. Только там, понятно, за деньги, конечно.

ДИМА. Не боится он?

ПОЛИНА. Чего?

ДИМА. Что она того?

ПОЛИНА. Кого?

ДИМА. Ту гоу! Уйдет. Правильно?

ПОЛИНА. To go, went, gone. Правильно. Но вопрос не поняла… Кто уйдет-то?

ДИМА. Вашего папы жена.

ПОЛИНА. Куда?

ДИМА. К Джону.

ПОЛИНА. К какому Джону?

ДИМА. Ну или к Питеру. Как их там. Не знаю. К новому мужу, короче.

ПОЛИНА. Зачем ей уходить? Они любят друг друга.

ДИМА. И что, он даже не злится, что она таким занимается?

ПОЛИНА. Да нет. Наоборот. Он ее поддерживает во всем.

ДИМА. Ну, дела-а-а… Зря!

ПОЛИНА. Что?

ДИМА. Зря! Нельзя женщину во всем… Дров наломает женщина. Я бы свою нет. С чужими нет. Нет и нет. Даже за деньги, наверное, нет.

ПОЛИНА. Да вы не поняли. Она юристом. На них каждый день кто-нибудь в суд подает за сексуальное. Там все серьезно. Фирма-то серьезная.

ДИМА. Я же говорю, нецивилизованные они. Вот бы у нас так. Вы! Меня! Сексуально! А я бы в суд? Это даже говорить как-то некультурно, не то что…

ПОЛИНА. Свернитесь калачиком.

ДИМА. Калачиком?

ПОЛИНА. Да-да. Калачиком.

Дима ложится калачиком. Полина садится на край кровати.

ПОЛИНА. А теперь прямо так ложитесь ко мне на колени.

Дима калачиком ползет к Полине на колени. Она обнимает его сверху.

ПОЛИНА. Объятия “Задротыш”.

ДИМА. Зародыш?

ПОЛИНА. Ой, зародыш! Зародыш! Конечно, зародыш.

ДИМА. А вы, получается, это по любви? Совсем бесплатно?

ПОЛИНА. Папа у меня знаете как говорит? «В Америке работают, если хорошо платят, а в России, если платят — хорошо». У нас все по любви, Дима. Все по доброте душевной.

Дима замечает на тумбочке рамку с фотографией.

ДИМА. Это вы?

ПОЛИНА. Ну почему я-то?

ДИМА. Красивая!

ПОЛИНА. Это Лора Палмер. Из «Твин Пикса». Смотрели?

ДИМА. Она же вроде там всегда мертвая. В пакете.

ПОЛИНА. Ну видите же. Значит, не всегда.

ДИМА. Там сказано было, в газете в смысле, что вы по их методике. Но факт тот, что мы ведь с ними совсем разные. Как говорится, что корейцу хорошо, то собаке смерть.

ПОЛИНА. Не переживайте. Не умрете. Оттуда только идея. А дальше все мое. Я сама уже, потом, здесь. Методика-то моя.

ДИМА. И правильно. Мы же цивилизованная нация. Не то что эти.

ПОЛИНА. У них все по-другому. Пятьдесят три позы! Представляете? Ну куда нам?

ДИМА. Пятьдесят три? Ну это уже какая-то камасутра.

ПОЛИНА. Я только десять основных оставила, и все.

ДИМА. И что, правда помогает?

ПОЛИНА. Правда. Как не правда? Ученые уже все доказали. Людям на самом-то деле одиноко просто от нехватки прикосновений. Обычные обнимашки, понимаете? Переворачивайтесь на бочок. Я вас со спины обниму.

Дима ложится к Полине спиной. Она обнимает его.

ПОЛИНА. Объятия “Нежность”.

ДИМА. Вы, получается, профессиональная обнимальщица?

ПОЛИНА. Со стороны, наверное, кажется, что это очень просто, да?

ДИМА. Да нет. Не кажется.

ПОЛИНА. Да я знаю, кажется.

ДИМА. Да не кажется.

ПОЛИНА. Да кажется.

ДИМА. Да не кажется.

ПОЛИНА. Да кажется.

ДИМА. Да не кажется!

ПОЛИНА. Да кажется!

ДИМА. Не кажется!

ПОЛИНА. Кажется!

Рассмеялись.

ДИМА. Ну да. Кажется. Лежишь себе, обнимаешься целыми днями. Красотишка!

ПОЛИНА. Я в Америке неделю так обнималась. Сил уж никаких. Всю меня общупали. Один вообще приставал по-черному. Руку положил.

ДИМА. Куда?

ПОЛИНА. Туда.

ДИМА. Что, прям туда?

ПОЛИНА. Туда. И туда. Даже сюда. И давай туда-сюда.

ДИМА. У них же это вроде строго за это? Суд там, все такое…

ПОЛИНА. Ага. Строго. Только он афроамериканец, на секундочку.

ДИМА. В смысле, негр?

ПОЛИНА. О чем и речь.

ДИМА. И что?

ПОЛИНА. А все! Их там лучше не трогать. Чуть что — сразу в суд. Расизм! И загремишь потом на пять лет. Там скоро черную кошку будут звать афрокошка. Не дай бог обидеть. Сейчас давайте наоборот, перевернемся, и вы меня.

Полина поворачивается к Диме спиной. Он обнимает ее.

ПОЛИНА. В Америке все по-другому. Приходишь — тебе даже чаю не нальют. Будильник завели и сразу в кровать. Час прошел. Гудбай, Вася! Next one, please. У них это бизнес.

ДИМА. А про ножки можно вопрос?

ПОЛИНА (приподнимает одну ногу, рукой проводит от колена и вверх). Да. Ноги — моя гордость. Все, что осталось.

ДИМА. Я не про эти. Я про те. (Показывает на отпиленные ножки у кровати.) Тоже методика? Или почему отпилили?

ПОЛИНА (недовольно). Страшные, кривые. Вот и отпилили. Ко мне ведь и пожилые ходят. Тяжело им залезать. Старость — не радость. Слышали, на прошлой неделе? У нас один старик в Сухом Логу хотел жениться на бутылке?

ДИМА. На ком?

ПОЛИНА. На бутылке. Пришел в ЗАГС с бутылкой. Не видели? По телику показывали. Мол, отношения между людьми не вечны, а бутылочка не предаст.

ДИМА. А к вам, наверное, одни пенсионеры и ходят?

ПОЛИНА. Почему это? Разные ходят. Очень много и молодых. Ко мне и повар приходил, и полицейский, и даже пожарный. Даже директор ритуальных услуг заходил.

ДИМА. Гробовщик, что ли?

ПОЛИНА. Говорит, все время только на похороны и ходит. А дома все один да один.

ДИМА. Ну да… У него на работе не пообнимаешься.

ПОЛИНА. Ну а вам не скучно дома?

ДИМА. Скучновато. Раньше было лучше. Когда с Настей жил.

ПОЛИНА. Ммм. Ну все понятно.

ДИМА. Ушла моя Настенька.

ПОЛИНА. Бросила?

ДИМА. Бросилась. С балкона. Упала насмерть.

ПОЛИНА. Господи! Царствие небесное.

ДИМА. Вот так… И нет моей Настеньки. Я ее там, прямо под балконом, в ту же ночь и похоронил.

ПОЛИНА. Господи! Вы что? Так ведь нельзя?

ДИМА. Факт тот, что она это заслужила.

ПОЛИНА. Все равно. Неправильно это.

ДИМА. Неправильно. Но зато всегда рядом. Не забываю.

ПОЛИНА. А вот это вы зря, Дима. Вы такой мужчина интересный. Жизнь на этом не заканчивается. Надо жить дальше.

ДИМА. Нет! Дальше не хочу! Хватит! Никаких больше. Пришел домой и в тот же вечер Витю с Машей утопил.

ПОЛИНА (соскакивает с кровати). Господи! Да вы что такое говорите мне тут?!

ДИМА (сидит на кровати). А что? Все равно когда-нибудь умерли бы. Я решил, лучше уж сразу. Отревел всех. И все. И точка. Вернулся и спустил их в унитаз.

ПОЛИНА. В какой унитаз? Кого?

ДИМА. Рыбок.

ПОЛИНА. Каких рыбок?

ДИМА. Ну Машу и Витю.

ПОЛИНА. Так это не ваши дети, что ли?

ДИМА. Чьи?

ПОЛИНА. Ваши с Настей. Царствие небесное.

ДИМА. Настя — это моя собака.

ПОЛИНА. Ой! Фу ты! Господи! Я уже думаю… (Смеется.) Ой, дура какая! Вечно я…

Возвращается обратно на кровать.

ПОЛИНА. У меня есть еще объятия “Музыкальная гармония”. Хотите?

ДИМА. Это как? Под гармонь, что ли? Под музыку?

ПОЛИНА. Нет, это когда я пою колыбельную. Ну музыка там тоже, конечно. Но дело не в этом. Многие даже засыпают, когда я пою. Хотите попробовать?

ДИМА. Да, поспал бы. А то я так плохо сплю в последнее время.

ПОЛИНА. Много дум?

ДИМА. Много. Очень. Постоянно что-то думаю. Вчера, например, не мог уснуть, думал как Путин засыпает.

ПОЛИНА. Что?

ДИМА. Может, он включает звуки природы или глотает пилюли? Или специально обученная Арина Родионовна читает ему Пушкина? А может, специально обученный Филипп Киркоров поет ему колыбельную? Просто я даже со своими двумя мыслями не могу заснуть. А если представить, сколько их у него… У-у-у! Можно вообще никогда не уснуть.

ПОЛИНА. Вот для этого объятия и нужны. Вот была бы жена. Пришел бы домой, обнялся бы и уснул.

Полина включает на тумбочке mp3-плеер. Переключает песни одну за другой, пока не находит колыбельную.

ДИМА. Это что? Mp3, что ли, у вас?

ПОЛИНА. Да тут все! И mp3, и mp7. Папа подарил.

Полина ложится, обнимает Диму. Гладит его по голове. Начинает петь колыбельную. Но вскоре он соскакивает.

ДИМА (грубо). Хватит! Не надо!

ПОЛИНА. Простите. Я не хотела…

ДИМА. Просто голова… Ничего. Голова просто… Выключите. Не пойте.

ПОЛИНА. Не буду, не буду. Все хорошо. Вы ложитесь. Все хорошо.

Полина выключает музыку. Дима возвращается в кровать. Дима лежит слева. Полина справа. Молча лежат. Каждый на своем краю кровати. Смотрят в потолок. Медленно, не поворачиваясь, плавно передвигая сначала ногу, потом плечо, а затем и все остальное, они все ближе и ближе двигаются друг к другу.

 

Второе действие

 

Прошло пять лет. Москва. Осень. Улица Тверская. Когда-то жилой дом, в котором теперь все квартиры сдаются под офисы. Пятый этаж. Просторная студия с современной мебелью. Все — белое. Витринные окна с жалюзи. За ними слышен шум большого города. Льет дождь. Слева стоит круглая кровать. Справа — стеклянный стол, кожаные стулья. У стены диван. На полу ковер из кусочков кожи. Комнату разделяет стеклянная барная стойка. На ней кофеварка и большой ассортимент импортного алкоголя. ДИМА в джинсах и обтягивающей черной футболке, которая подчеркивает его спортивное тело. На бицепсе татуировка. На лице недельная щетина. Он пьет виски, говорит по телефону. И постоянно кашляет.

ДИМА. Откуда я знаю, почему вам ставят клизмы, мам? (Кашляет.) Полезно, наверное. Курорт же. Ну, а что папа-папа? Пусть терпит. Мужик же. Хотя… Скажи лучше, чтобы расслабился и получал удовольствие. (Звонок в домофон.) Все, мам. У меня клиент. Пока. (Берет трубку домофона.) Алло! Да, поднимайтесь, пожалуйста. Пятый этаж. Там будет табличка «Обнимаркет».

Через минуту звонок в дверь. Дима открывает. На пороге изящная, худенькая девушка с маленьким чемоданом. Модно одетая. Ярко-рыжие волосы. Прическа каре. Это Полина.

ДИМА. Вам сюда. Проходите!

ПОЛИНА. Ты меня, наверное, не узнаешь? Это я.

ДИМА. А это я.

Полина разувается. Они оба проходят в комнату.

ДИМА. Кофе, чай?

ПОЛИНА. Это же я — Полина.

ДИМА. А это я — Дима. Есть еще виски.

ПОЛИНА. Я в обед не пью.

ДИМА. Да еще утро.

ПОЛИНА. «Обнимаркет»… Мне нравится. Современно. Хорошо, что тебя по телевизору показали. А то бы я тебя еще пять лет искала.

Дима начинает сильно кашлять. Закуривает сигарету.

ДИМА. Хелоу, Долли! (Протягивает портсигар.) Сигаретку?

ПОЛИНА. Я не курю.

ДИМА (кашляя еще сильнее). Я тоже.

ПОЛИНА. Может, тебе лучше воды?

ДИМА. Как я буду курить воду?

ПОЛИНА. Знаешь, Дима, как оказывается, бросить не так уж сложно.

ДИМА. Я знаю. Бросал. (Продолжает сильно кашлять.)

ПОЛИНА. Попробуй спать со специальным пластырем.

ДИМА. А ты попробуй спать с кем-нибудь.

ПОЛИНА. Ты изменился.

ДИМА. Кто бы говорил.

ПОЛИНА (принюхивается). Что ты куришь?

ДИМА. Травушку.

ПОЛИНА. Ты что, предлагал мне наркотики?

ДИМА. Какие наркотики? Обычная травка. Лечебная. Грудной сбор из аптеки.

ПОЛИНА. Не слышала о таком.

ДИМА. Странно. Сейчас вся Москва курит.

Дима затягивается еще раз. Потом тушит сигарету.

ПОЛИНА. Как Москва?

ДИМА. Москва как Москва. Говорит и показывает, пока вы там работаете. Зачем?

ПОЛИНА. Что зачем?

ДИМА. Ты не прикидывайся.

ПОЛИНА. Можно воды?

ДИМА. Что, сушняк? Попить приехала?

ПОЛИНА. Я звонила на мясокомбинат.

ДИМА. Связь?

ПОЛИНА. Связь?

ДИМА. Какая связь? Зачем ты приехала?

ПОЛИНА. Мне сказали, что ты там больше не работаешь. Можно воды?

ДИМА. Да можно, можно.

Дима наливает Полине стакан воды. Она пьет.

ПОЛИНА. Я переживала, ты так внезапно уехал, даже не попрощался.

ДИМА. Видишь, со мной все в порядке. Водички попей и домой.

ПОЛИНА. Ты чем-то расстроен? Я не вовремя?

ДИМА. А если скажу, что не вовремя? Что, еще еще пять лет подождешь?

ПОЛИНА (достает из чемодана пакет с конфетами). Я тебе твою любимую «Коровку» привезла. Помнишь? Мы всегда ее ели, когда было грустно.

ДИМА. Надеюсь, они хотя бы отравленные.

ПОЛИНА. Что?

ДИМА (резко и громко). Начинай! (Кашляет.)

ПОЛИНА. Я… Я не понимаю…

ДИМА. “Я не понимаю, я не понимаю”. Под дуру не коси. Все ты понимаешь. Всю жизнь все понимаешь. Просто прикидываешься белой вороной. А я хитрожопая лиса, да. Съел твой сыр. Что ждешь? Мочи лису!

ПОЛИНА. Я думала, ты будешь рад.

ДИМА. Подушка!

ПОЛИНА. Что?

ДИМА. Точно! Я понял! Ты — подушка. Ты такая же мягкая, белая и пушистая. Но если ей заткнуть лицо — человек задыхается. Ты вот еще не успела зайти, но я уже задыхаюсь от тебя. «Я вас прощаю. Я — не такая, как вы. Я выше этого».

ПОЛИНА. Наверное, мне лучше уйти…

ДИМА (иронично). Ой, как жалко. Только разговорились.

ПОЛИНА. Я пойду. Хорошо?

ДИМА. Приторно хорошо. Ты приторно-хорошая.

ПОЛИНА. Но я тебе даже еще ничего не сказала…

ДИМА. Иди в жопу! (Кашляет.) Думаешь, я не знаю, что ты хочешь сказать? Я тебе ничего не обещал. Поняла? Я рот не успевал открыть — ты уже все за меня придумывала. Ты думала, что все про меня знаешь? А хрен тебе, золотая рыбка! Только вот жертву из себя не строй, ладно? Ты ничем не лучше меня. Я хоть других обманываю. А ты — себя.

ПОЛИНА. Я ничего не понимаю. Почему ты так со мной разговариваешь? Я только зашла. Ты мне даже слова не даешь сказать. Я тебя чем-то обидела?

ДИМА (передразнивает). «Я тебя чем-то обидела?» Да лучше б уж обидела. Я тебе сразу говорю: я тебе ничего не должен. Поняла? Эта идея настолько же твоя, как и моя. Слышишь? Факт тот, что она летала в воздухе. В воздухе. Любой мог ее. Что, тебе можно, а мне нет?

ПОЛИНА. Да нет же. Ты меня совсем неправильно понял. Дим, я не обижаюсь. Я приехала не ругаться. Я…

ДИМА (перебивает). Знаешь, что мы сейчас сделаем? Я тебе помогу!

Дима наливает полный бокал виски. Делает большой глоток, полощет им горло, проглатывает. И резко выплескивает остатки виски из стакана себе в лицо.

ПОЛИНА. Что ты делаешь?

ДИМА. Помогаю тебе. В глубине души ты ведь этого хотела?

ПОЛИНА. Я не хотела.

ДИМА. Хотела. Не корчи из себя святую. Давай! Кричи, что я мерзкий тип. Что я взрослый мужик, который обнимает за деньги несчастных баб. Что я ничего в своей жизни не придумал сам. Простой вор. Ты ведь это хотела сказать все эти годы. (Кашляет.) Что, боишься обидеть? Да скажи ты людям правду. Они этого заслуживают.

ПОЛИНА. Я правда лучше пойду. (Направляется к выходу.)

ДИМА. Правильно. Иди. Хоть раз в жизни дай себе волю. Иди куда хочешь.

ПОЛИНА (останавливается). Нет! Ну я не понимаю! Ну зачем ты так? Зачем ты все это? Мы же оба знаем, что ты не такой…

ДИМА. А какой? Какой я?

ПОЛИНА. Ты… Ты…

ДИМА. Ну скажи. Какой? Какой?

ПОЛИНА. Ты просто запутался… Немного… И страдал… Много…

ДИМА. Так много или немного? Ты определись.

ПОЛИНА. Немного… Страдал немного… А запутался много… Сама запуталась…

ДИМА. Опять жалость включила. Ты что, всегда любишь тех, кого тебе жалко? «Жалеть» и «любить». Ты вообще в курсе, что это разные вещи? (Кашляет.) Сухой Лог — Москва! Четыре пересадки, и я у ваших ног! Только ты все придумала. Ничего не было. Ты ехала не ко мне. Никого нет дома.

ПОЛИНА. Я все-таки думала, что мы…

ДИМА. А я думал, ты дура. Ну кто “мы”? Кто? Тебе напомнить?

ПОЛИНА. Ты мог просто спросить меня обо всем. Мне не жалко. Я просто увидела в тебе что-то. Ты был одинок. Я привязалась к тебе. Разве это так плохо?

ДИМА. Тобой всю жизнь манипулируют. Тебя всю жизнь все используют. Сними ты свои розовые трусы. Или ты. Или тебя. Давай! Разозлись! Давай!

ПОЛИНА. Прости, но во мне не бушуют испанские страсти.

ДИМА. Учись. (Кашляет.) Угрожай мне. Скажи, что пойдешь на телик, расскажешь всем, как я твою светлую идею обосрал. Можешь даже шантажировать меня! Сколько ты хочешь?

ПОЛИНА. Я думаю, на самом деле ты не плохой. Не такой плохой, как хочешь казаться. Ты же специально это все… Просто ты…

ДИМА. Ну что? Что? Что я?

ПОЛИНА. У тебя было тяжелое детство… Детдом… Я же все понимаю. Тебя никто никогда не не любил.

ДИМА. Поле чудес! Страна дураков! Я скажу тебе две вещи. Две. Мои родители живы и невредимы. И в эту самую минуту им делают очистительные клизмы. Ты любишь клизмы?

ПОЛИНА (со слезами). Хватит! Перестань!

ДИМА. Тебе нужна клизма! Прочистить весь мусор, который у тебя в башке. Чтобы ты перестала быть такой дурой. Может быть, тогда уже твоя жизнь наладится.

ПОЛИНА (плачет). Это все неправда! Неправда! Ты не мог так поступить. Ты просто испугался. Ты бежишь от собственного одиночества.

ДИМА. Что ты заладила со своим одиночеством. Одиночество, одиночество. Одиночество — это когда тебя из морга некому забрать. Все остальное — это так, временные трудности.

ПОЛИНА. Ты боишься. Ты просто боишься собственных чувств. Поэтому и убегаешь, как только начинаешь к кому-то привязываться.

ДИМА. Так! Психологиня хренова! А теперь новость номер два. Помнишь собачку мою, Настеньку? Помнишь? (Кашляет.) Тоже не было. (Смеется.) И рыбок не было. Вообще никого не было. Я терпеть не могу собак. А рыб тем более. Ну, как животных. Как еду люблю. И все. Не лезь в душу. Не придумывай то, чего нет. Козлов лучше научись видеть. Увидела мужика с голубыми глазами и глубоким внутренним миром — беги! Аферист. Сто пудов. «Но я верю ему даже сейчас! Я знаю, он не такой!»

ПОЛИНА (кричит). Да заткнешься ты уже наконец?! Хватит!

ДИМА. Вот. Уже лучше. Хоть какая-то искренность. (Кашляет.) Сколько ж в тебе гнева. Сколько обиды. На отца твоего, говнюка, который бросил тебя. На Бога, который забрал у тебя сначала мать, а потом и тетку. На жизнь, которая всегда несправедлива. На сестру… Ей все, а тебе ничего. Ты же ее ненавидишь. Ее любили, а тебя нет. Ведь так?

ПОЛИНА (швыряет стакан в стену, он разбивается). Замолчи! Замолчи! Заткнись! Что ты от меня хочешь? Да, я люблю людей! Да, я верю людям! Я вижу в них что-то хорошее! Неужели тебе совсем нет ни до кого дела? Черт возьми, мне правда интересны люди! Ты можешь это понять? Мне интересны люди! Просто за то, что они есть! Просто за то, что они люди! Простые, счастливые, несчастные. Просто люди!

ДИМА. Опять ты врешь. Ничего мы никому не интересны. Мы интересны друг другу настолько, насколько полезны.

ПОЛИНА. Может быть, у тебя и так. А вокруг меня другие люди.

ДИМА. Какие?

ПОЛИНА. Другие.

ДИМА. Другие, другие. Слепые и глухие?

ПОЛИНА. Другие. Хорошие, отзывчивые, честные, добрые, искренние люди.

ДИМА. Что ты несешь? Какие отзывчивые? Какие честные? Ты совсем дура, что ли?

ПОЛИНА. Да, я не умею везде выгоду из всего… Я не использую людей. Но когда это стало плохо?

ДИМА. Ты хоть раз видела честного, отзывчивого, доброго и искреннего? И чтобы это все в одном человеке. Когда в последний раз ты такого встречала?

ПОЛИНА. А по-твоему, все вокруг такие, как ты?

ДИМА. Правильно. Никогда не встречала. Потому что таких нет.

Пауза. Молчат.

ПОЛИНА. Я сегодня бежала к тебе, а люди вокруг меня шли. Шли быстрее, чем я бежала. Куда? К кому? Вам же тут совсем нет дела друг до друга. Сплошное притворство. Видимость. Одни деньги на уме. Деньги, деньги, деньги. (Пауза.) Вот мне, например, мне с утра нужны объятия. А тебе? О чем ты мечтаешь с утра? О виски?

ДИМА (подходит к бару, наливает себе виски). Виски нужен всегда. Не только с утра.

ПОЛИНА. Я не навязываю свои правила. Живите вы тут, как хотите. Но почему такие, как ты, здесь, считают, что непременно знают, как жить таким, как я, там? Почему вы решаете, по каким законам мне жить? Кого любить, кого обнимать, что пить, что есть. Мое дело. Я решу. Сама решу. Я не просила у тебя советов. Я не хочу тебя…

ДИМА (перебивает). Да успокойся ты. Я тоже тебя не хочу.

ПОЛИНА. Я не хочу тебя слушать!

ДИМА. Хелоу, Долли! Я тебя не приглашал. Ты сама сюда приперлась. Только вместо сеанса телячьих ласк сегодня в меню другое блюдо. Называется «правда вонючая». Ела такое? Ну конечно… Где тебе… Вонючая правда — отличная вещь. Это тебе не какая-нибудь горькая. Эта именно с запахом, как ты любишь. Ты же у нас фанатка ароматерапии? Нюхать подано! Нет? Не хочешь? А чего? Иногда нужно и дерьма понюхать, чтобы дальше идти. Как нашатырь — приводит в чувство.

Полина села на пол у стены. Закрыла лицо руками.

ДИМА. Жизнь. Настоящая жизнь. А не то, что ты себе придумала. Она другая, Полина. Она не про справедливость. Действительность — кровавая. Мы вынуждены все время бороться. И все мы одиночки. Каждый сам за себя. Пойми же наконец, ты обманываешь людей, давая им надежду. От одиночества не избавиться. Никакие обнимашки не помогут. Даже замужем ты одна. Никому нельзя доверять. В любой момент такая, как моя бывшая жена, как моя Настенька, может взять и уйти. А уходя, забрать моих Машу и Витю. Нет, это не рыбки. Это мои дети. Обоих. Взяла и забрала. Забрала моих рыбок. И запретила мне видеть их. И все. И теперь у них другой папа. В другом городе.

ПОЛИНА. Ты никогда не говорил.

ДИМА. А зачем? Чтобы ты сказала мне: жизнь продолжается! Все только это твердят вокруг. Надо жить дальше, надо надеяться. Надо, надо, надо. И когда-нибудь ты даже в это поверишь. И снова встанешь. И пойдешь в свой вонючий цирковой кружок. Учить чужих детей забираться высоко-высоко по канату. Ты обучишь сотни прыщавых девочек и мальчиков. Они займут все призовые места. Ты станешь самым знаменитым тренером. Ты добьешься успеха. Тебя будут показывать по телевизору. Но каждый день ты будешь возвращаться домой и сходить с ума от собственной ненужности. Ты никому не нужна. Даже собственным детям. Это они тебе нужны. Твои прыщавые мальчики и девочки, твои рыбочки. Чтобы не сдохнуть. Чтобы выжить. И ты будешь каждую ночь вспоминать их и выть волком. А утром снова и снова будешь учить чужих карабкаться по канату! Крутиться в кольце! Летать в трапеции! Летать как птицы! Летать, как ты уже не сможешь! Потому что у тебя нет крыльев. У тебя одна сплошная жопа. Какие там крылья? Ты больше не можешь летать. Так пусть хоть у них получится. Пусть, Господи! (Кашляет.) Факт тот, что ты не такая святая. Ты делаешь это не для них. Ты делаешь это для себя. Ты нуждаешься в них гораздо больше, чем они в тебе. Твои жирные девочки на канате… Они-то обойдутся и без тебя. А вот ты без них…

Дима пьет виски. Затем подходит к окну, открывает его настежь. Там идет дождь. Молния сверкает. Полина по-прежнему сидит на полу, забившись в угол. Смотрит испуганно.

ДИМА. Знаешь, лучше быть отвергнутым. Делов-то. Меня всю жизнь бросали. У меня уже иммунитет. Я научился жить с этим. Но не любить в ответ, когда любят тебя, — думаешь, это легко? Думаешь, это просто? Зачем ты здесь? Это невыносимо. Я не могу себе это позволить. Я не могу с тобой так. Потому что я все-таки — хороший человек. Хороший человек, но с ржавым сердцем. Им так давно никто не пользовался, что за ненадобностью оно испортилось. Все изменения для меня — скрип. Понимаешь? Скрип. Не хочу. Не хочу больше. Отвертка в сердце. Отвертка. Кто-то оставил ее там в прошлый раз. Делал что-то. Какие-то ремонтные работы там вел. Прямо на открытом сердце. Пытался что-то подкрутить. Но оно такое ржавое, что уже бесполезно. Не получилось. Бросил. Плюнул. Ушел. А она так и осталась там. И прижилась. Как пломба в зубе. Так и она. Живу с отверткой в сердце. А издалека кажется даже красиво… Похоже на сердце, пронзенное стрелой. Вот только это не стрела.

Дима подходит к Полине. Садится рядом на пол. Молчат. Смотрят в открытое окно. Дождь с подоконника капает на пол. Дима поворачивается к Полине и начинает ее целовать. Она — его.

Темнота.

Прошло несколько часов.

Тот же день. Та же квартира. За окном солнце появилось, дождь закончился. Дима голый спит на диване. Полина стоит возле раскрытого чемодана в большой мужской футболке на голое тело. Скручивает провод от фена. На секунду останавливается, увидела в чемодане рамку с фотографией. Достала. Смотрит на нее. В этот момент просыпается Дима.

ДИМА. Что? Сколько я проспал?

ПОЛИНА. Часа полтора.

ДИМА. А кажется — полтора года.

ПОЛИНА. Ты знаешь, что у тебя в холодильнике мышь повесилась? Я там омлет сделала. Поешь потом.

ДИМА (встает, потягивается). А ведь есть люди, которые никогда не слетают с катушек. Какая это, должно быть, ужасная жизнь.

ПОЛИНА (снимает футболку, надевает свою одежду). Я хочу пораньше выйти. Хочу еще пешком немного пройтись.

ДИМА. Там же сыро. Дождь был. Давай я такси закажу? У тебя во сколько вылет?

ПОЛИНА. Хо-ро-шо!

ДИМА. Во сколько самолет?

ПОЛИНА. В двадцать два пятьдесят. Хо-ро-шо!

ДИМА. Ой, точно успеешь.

ПОЛИНА. Господи, как хорошо!

ДИМА. Да времени полно. Еще даже раньше приедешь.

ПОЛИНА. Как хорошо, что даже раньше! Лучше раньше, чем поздно!

Дима берет телефон. Заказывает такси.

ПОЛИНА. Как ты?

ДИМА. Нормально. Сон странный видел. Прилетела ко мне на балкон белая ворона. Села и говорит такая: «Привет, Димон! Узнаешь? Это я. Ворона из басни. Да, я белая. А ты всю жизнь думал, что я черная? Нет… Я белая… Думаешь, я сама виновата? Мол, не надо было верить каждой лисе? Я хочу рассказать тебе, как было на самом деле. Когда та рыжая близехонько бежала, я сразу поняла, что пипец пришел моему пармезану. Она начала мне вешать, какая я офигенная певица, Мисс Мира, и все такое. Но я же не дура. Я с самого начала все знала. Но пойми. Я так давно одна. Нафиг мне этот сыр? Мне уже давно ничего не надо. Я специально рот открыла. Я знала, что она все заберет. Но мне было все равно. Бери свой сыр вонючий. Бери все, что хочешь. Все забирай! Дай мне только одно — скажи мне доброе слово. И я сама тебе все отдам. Ну и что, что лесть? Лесть грубой не бывает. А сыр… Да понеси его лиса! За все в жизни надо платить. А теперь, — говорит, — дай мне, Димон, тряпку, я тебе окна помою. Тут высоко, тебе самому не достать». Прикинь? Приснится же такое.

ПОЛИНА. Отдыхай больше, Дим. Кстати, я подумала, тебе бы тут ширму поставить. Помнишь, как у меня была, желтая? С ней лучше. И кровать я бы поменяла. Круглая — неправильно. Человеку некомфортно. Не по фэншуй как-то. Все открыто. Того и гляди упадешь.

ДИМА (молчит, потом громко). Полин! А оставайся, а?!

ПОЛИНА. В смысле?

ДИМА. Переезжай в Москву! Будем вместе работать.

ПОЛИНА. Работать?

ДИМА. Можешь обниматься бесплатно. Выезжай в детские дома, в больницы там всякие. Можем открыть даже отдельную услугу, для пенсионеров. Точно! Ты можешь обниматься с пенсионерами.

ПОЛИНА. Ну спасибо.

ДИМА. Бесплатно, как в Сухом Логу. Ко мне знаешь сколько стариков ходит? У-у-у! Одна еле-еле концы с концами сводит, от пенсии до пенсии. А все равно каждый месяц идет. И главное, не рассказывает ничего. Обнимет. И молчит. Не плачет. Ничего. Только через полгода оказалось, что у нее один сын в Чечне умер. Второй от передозировки. А третий жив-здоров. Но не общается с ней. Просто не общается с матерью, и все.

ПОЛИНА. Трогательный бизнес.

ДИМА. Вот именно. Трогательный. Бабы толпами идут. У многих и семьи есть. А все равно. Не обнимают их дома, что ли? Не знаю. Много таких, которым уже хорошо за… Но, знаешь, выглядят шикарно. В Москве сейчас все отлично выглядят. Скоро вообще люди перестанут стареть. Сначала думал, им всем парни молодые нравятся, накачанные. Думал, мысли задние. Оказалось, нет. Мысли у них передние. Ну, не в том смысле. Ну, ты поняла.

ПОЛИНА. Поняла-поняла.

ДИМА. Москва — она другая. Не такая жестокая, как кажется. И люди здесь только с виду злые. Душа у них добрая. Правда, побитая немного… С виду все высокомерные, «не подходи — убьет». Я вообще первое время думал, что большинство живет в Париже, а тут так, случайно, мимо проходили. (Смеется.) Ну серьезно. Такое выражение лица. В глаза не смотрят. А если и смотрят, то с такой тоской, что можно на месте провалиться. А сами фотки свои, селфи бесконечно выкладывают. Выложат и ждут лайков. Лайки — это здесь показатель нужности. Есть лайки — значит, ты кому-то нужен. Нет лайков — все! Ты — мой пациент. Все так хотят быть красивыми, успешными. Не круто здесь быть некрасивым. Поэтому настоящее лицо не показывают. Покажешь себя слабым, больным — уважать перестанут. Кругом сплошной «Инстаграм».

ПОЛИНА. Да и у нас так же. В новостях показывали… Актриса одна. Молодая. У нее еще куча подписчиков, друзья, поклонники. А в нужный момент одного человека рядом не оказалось. Который бы просто обнял и нашел нужные слова. Она в сериалах снималась. Известная. У нее и смерть, как в сериале.

ДИМА. Полин, оставайся! Правда! Дело важное. Живет до сих пор. Тепло — здесь так не хватает тепла людям. А мы с тобой его напрокат даем.

ПОЛИНА. Уже мы?

ДИМА. Подумай хотя бы. Москва — город одиночек.

ПОЛИНА. В больших городах свои минусы. В деревнях свои. Хорошо там, где нас нет.

ДИМА. Ой, Полина… Я тут за пять лет такого наслушался… Поверь, твой Сухой Лог по сравнению с Москвой — счастливая деревня. Одна на водителе приезжала. Муж депутат какой-то. Спят в разных спальнях. Все есть. Деньги. Шмотки. А ко мне придет, обнимет и ревет. Ничего ей от меня не надо. Просто обняться. Может, у нее и любовник есть, не знаю… Наверняка есть. В Москве у всех есть. Тут даже у любовников есть любовники. В новые объятия, как на работу. А что? Так проще. Чуть что — удалил, заблокировал, нашел другого. И опять все сначала.

ПОЛИНА. Да не преувеличивай ты, Дим. Не всегда ведь мы уж прямо так одиноки. День на день не приходится. Сегодня — одиноко. Завтра — нет. У женщин так вообще все по-другому. Ребенок родился, и все…

ДИМА. У одной сын в Лондоне. Двенадцать лет. А он там уже с семи. Отдали его там в школу. Она второго родила. Повеселела. Только ему семь исполнилось — отец его туда же сбагрил. Представляешь? Двое детей. А она их месяцами не видит. Придет. Обниму ее. Наревется. Денег оставит. И добрый вечер! Мужики даже приходят. (Кашляет.) Я, конечно, всех заранее предупреждаю, что без всяких задних мыслей. Сначала как-то странно было. Такой здоровый. А обнимешь — ревет, как пацан.

ПОЛИНА. С виду мы все сильные.

ДИМА. Мужики, правда, неразговорчивые. Не знаю, что у них на уме. Тоже, наверное, одиноко им бывает. Помнишь, ты когда-то говорила, что нет такой профессии, в которой самые одинокие люди? Есть! Это менеджеры. Менеджеры! Менеджеры! Менеджеры! Тут одни менеджеры, Полин. Без работы мы с тобой здесь точно не останемся. Хотя! А может, ну его нафиг?!

ПОЛИНА. Ты про что?

ДИМА. Брошу все к черту! Уеду с тобой в Сухой Лог! Ну ее, эту Москву! Начнем все сначала!

У Полины звонит телефон.

ПОЛИНА. Hi, darling! Yes, I’m fine. All is good! How about you? How are boys? Are they eating well? Love, I’m getting into the taxi right now. Can I call you in an hour? I love you and miss you so much. Kiss the boys! Bye!

Кладет трубку. Дима в это время стоит возле ее чемодана. Держит в руках рамку с фотографией, которая лежала в нем. На фото Полина с мужчиной и двумя маленькими мальчиками. Полина подходит к Диме, берет рамку с фото.

ПОЛИНА. Мои мальчики. Том и Майкл. А это Джо. Мой муж. Мы уже больше трех лет живем в Нью-Йорке. Я проездом здесь. В Сухой Лог летала. Надо было с квартирой все закончить. Сегодня уже обратно. Не поверишь, мы с Джо познакомились тоже в Сухом Логу. Он тоже приезжал в командировку на наш Сухоложскспецколбас. Точнее, теперь он уже и не наш, и не ваш. Купили они «Екатерину». (Смотрит на фотографию в рамке.) Ой, если честно, домой так хочу. Так соскучилась.

Диме приходит смс-сообщение.

ДИМА. Такси внизу. Черная тойота. Девять один один.

ПОЛИНА. Быстро.

ДИМА. Сейчас все быстро.

ПОЛИНА. Надо добавиться нам в «Фейсбуке»…

ДИМА. Да, надо…

ПОЛИНА. Чтобы на связи…

ДИМА. Чтобы на связи…

Полина одевается. Берет чемодан. Прощаются.

ПОЛИНА. Ну я пойду. Может быть, как-нибудь к нам приедешь…

ДИМА. Как-нибудь. Обязательно.

ПОЛИНА. Ну… Пока, Дим.

Полина уже вышла из дверей почти. Но в последний момент Дима кричит.

ДИМА. Поля! Поля!

Пауза. Тишина. Полина повернулась. Смотрит на него вопросительно.

ДИМА. Долг. Я забыл вернуть долг.

Дима подходит к Полине, обнимает ее. Они молча стоят в объятиях друг друга.

 

Конец.

Москва. Февраль, 2016

Добавить комментарий

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *